Книги, которые стоит читать!

Вигдорова, Ф. А. Дорога в жизнь: [повесть; 12+] / Фрида Вигдорова; [предисл. И. Грековой]. - Москва: Детская литература, 2019. - 317, [2] с. : фот. авт.

На новую работу, в детский дом для трудных детей, Семен Карабанов ехал если и не с легким сердцем, то уж точно не ожидая того, что увидел по приезде. Он был готов к сложностям и проблемам в детском коллективе, но опыт работы в колонии имени Горького, в коммуне имени Дзержинского все-таки придавал ему уверенности. Однако, приехав в Березовую поляну, он не увидел …ничего. Нет, забор и здание были на месте, даже сидел недалеко от ворот какой-то субъект в пиджаке не по размеру, но коллектива, в котором Семен собирался преодолевать трудности, не было. Мальчик лет восьми в одном башмаке ( второй, босой ногой он старался не наступать в ледяную кашу из снега и грязи и потому прыгал на одной ноге) не считается. Дом был пуст. Никого не было ни в спальнях, где стояли металлические кровати без постельного белья – а порой и без одеял и подушек, ни в школе (да, собственно, и школы никакой не было), ни в мастерских – голые стены и каменный пол. Задав вопрос в пространство: «А где все?», Семен получил из пространства - голосом босого мальчишки – ответ: «В городе. К вечеру вернутся». Заведующая, которую Карабанов таки разыскал, сонная (среди бела дня) тетка в халате и чулках, зашитых белыми нитками, осталась жива только потому, что Семен уже принял решение: потребовать в роно назначить заведующим домом в Березовой его.

«– В тридцать третьем году! Под Ленинградом! Я глазам своим не поверил. Да как вы терпите?

– Что и говорить, под боком развелось такое безобразие, а у нас всё руки не доходили».

Семен начал с простого: с приведения дома в порядок: отмыть, отчистить – наладить быт: в свинарнике могут жить только свиньи – люди должны жить в доме. «Если ребенок растет в плохой семье – это несчастье. Если он учится в плохой школе – это худо. Но если он живет в плохом детском доме – это страшнее всего. Детский дом для него все: и семья, и школа, и друзья. Здесь возникают его представления о жизни, о мире, о людях, здесь он растет, учится, становится человеком и гражданином. И детский дом не может, не имеет права быть средним, «неплохим». Он непременно должен быть очень хорошим». И хотя у Семена была крепкая база, основа («Многое, что доставалось Антону Семеновичу ценою крови и бессонных ночей, мне досталось просто, без усилий – по наследству. Я знал, что самая первая, неотложная моя задача – создать коллектив. Я не сомневался, не спрашивал себя, не приводил никаких за и против – я знал. А знать твердо, без сомнений – это большая, ни с чем несравнимая опора и поддержка. Зная, идешь к цели увереннее. Зная, не позволяешь тревоге овладеть собой. Неизбежные препятствия не обезоруживают, они только заставляют еще упорнее искать и думать»), проблем у него было – только поворачивайся: «В первые же дни ушли четверо – в холод, в непогоду». Многие ждали теплых дней – в доме они пересиживали ленинградскую зиму и неприветливую весну. Кто-то, как сказали бы сегодня, « по приколу» наблюдал за усилиями нового заведующего и учителей: похихикивал и аккуратно, чтобы не попадаться, ставил палки в колеса, скажем, Андрей Репин, в 14 лет один из лучших карманников и картежников Ленинграда, державший «за хрип» некоторых ребят карточными долгами. Были и такие, как Колышкин – равнодушные, или Панин – всеми ненавидимый, крысятничавший у ребят. То вспыхивала эпидемия игры в пуговицы – и тогда пуговицы срезались с одежды даже у гостей, то украли несушку, посаженную на яйца, то бесследно исчезал хлеб, приготовленный на завтрак. То обиделся на шутку – правда, злую – Митька Королев, Король, и ушел из дома с двумя приятелями. То пропал блестящий новехонький серебряный горн… И все же детский дом постепенно становился домом: у дома появились друзья – городские пионеры, дом приобрел лучшего во всей ленинградской области учителя математики и замечательного физика.

Дому для трудных доверили даже позаботься о сыне немецкого коммуниста, маленьком немце Гансе, приехавшем в СССР на отдых. И даже возвращались «бегунки» - те, кто считал дом временным пристанищем. Словом, с полным правом Семен Карабанов мог сказать: «Я делал то, что делал бы каждый на моем месте, и еще раз убедился: если человек живет плохо, он равнодушен к тому, что будет жить еще хуже. Но если сказать ему: «Давай будем жить хорошо!» – и если он искренне поверит, что ты хочешь помогать ему, то не будет предела его воле к лучшему, как не положено предела счастью и радости. Это самые могучие рычаги на свете, или, пожалуй, это и есть те самые точки опоры, с помощью которых можно перевернуть мир».

Вигдорова, Ф. А.Это мой дом : [повесть;12+] / Фрида Вигдорова; [предисл. Н. Долининой]. - Москва: Детская литература, 2019. - 365, [2] с. : фот. авт.

В Черешенки, село на Украине, Семен Карабанов приехал после личной трагедии: его четырехлетнего сына убил – зарезал – новичок, доставленный в Березовую накануне похода в Петергоф, в который отправлялись воспитанники на три дня. «Поход был назначен на 15 июня, а 14-го из Ленинграда прислали новичка. Он стоял передо мной – приземистый, нескладный, с непропорционально маленькой и какой-то угловатой головой; затылок словно стесан, лоб низкий, покатый, глаза глубоко запрятаны под выступающими надбровными дугами. Лицо у него было серое, без красок: губы, щеки, лоб – все одинаково серое, тусклое. Я смотрел на странного серолицего парня …он и в самом деле ненормален, болен, на его лице – печать душевной болезни, печать идиотизма. Что он будет делать у нас, среди здоровых детей?

Я даже не знал, слышит ли он мои вопросы, понимает ли, что ему говорят. Он почти не отвечал, а если и начинал бормотать что-то, я едва мог разобрать половину слов». Поход не состоялся, ребята и учителя вернулись с полдороги: не может так быть, чтобы в одном доме одновременно были и горе, и радость. Карабанов поседел после того, как нашли тело Костика, жена его Галина слегла и лежала без сознания трое суток. Придя в себя, заговорила об отъезде из Березовой, все равно куда.

И вот тут на помощь пришел учитель, Антон Семенович Макаренко. Макаренко постоянно приходилось отстаивать свою педагогическую систему перед разными чинушами, утверждавшими, что годится она только для перевоспитания правонарушителей, трудных детей. И он предложил своему лучшему ученику «взять детский дом. Обыкновенный дом с обыкновенными, нормальными детьми. Поначалу небольшой. Потом он расширится, в этом я не сомневаюсь. Дети-сироты, дети из раскассированных детских домов, ребята, которые не успели хлебнуть улицы, беспризорщины. Понимаешь? Нормальные дети…» Так Семен оказался в Черешенках. В этой части трилогии жена Семена Галина также начинает работать педагогом, составляя с мужем профессиональный тандем. Казалось бы, обыкновенные дети, не трудные, но… «Весь дом уже спит, а я перелистываю личные дела ребят. Горе – тусклое, обыденное, серое, как осенний дождь, – смотрит на меня со страниц анкет и характеристик. Почти все ребята потеряли родителей, жили до поры у дальних родственников или в детских домах. Дома либо расформировались по какой-нибудь причине, либо были переполнены и отсеяли тех, что прибыли последними. …Многие переменили за год по три, по четыре детских дома». Семилетняя Настя, Вася Коломыта, чье отношение к детдому можно охарактеризовать словами: «А куда деваться? Приходится терпеть», Тоня, которую несколько раз брали в семьи, а она оттуда сбегала, Федя Крещук ( явно не его фамилия), на все вопросы о семье отвечающий фразой : « Все равно не скажу», Катаев, которого, казалось, «с колыбели обуял дух противоречия, и он поутру просыпается со словами «нет» на устах. «Нет!» – твердил он, не выслушав, не дослушав, не вслушавшись. «Нет!» – выражало его лицо и зеленые, прозрачные, как виноградины, глаза. «Нет, нет, нет!» – слышалось в каждом его ответе. Он всегда говорил так, словно ему перечили, не говорил – огрызался». Ну, Катаев. Разве это серьезная проблема? А другие проблемы решались… легко. Именно борьбы не хватало Семену. Первое время ему казалось, «что все вокруг делается само собой. Нет. Так не бывает. Василий Борисович неотступно был со своими ребятами. Галя отдавала им каждую свободную минуту: они были все вместе, думали, мечтали, спорили. А я был в стороне. Мне было скучно – сейчас я уже мог себе в этом признаться, – скучно, потому что жизнь изо дня в день текла ровно…. Почему так? Потому ли, что душу свою я оставил в Березовой?»

Однако как только ты привыкнешь, сто все получается легко и непринужденно, жизнь поворачивается к тебе филейной частью. Дети есть дети, и проблем они начинают подкидывать будь здоров. То в школе конфликт, то между собой что-то делят, то врут и воруют, то не хотят работать. Но главные проблемы у директора детского дома Карабанова – с чинушами от педагогики. Вот инспектор роно Кляп (говорящая фамилия), который чуть ли не в открытую говорит Семену – я знаю, мол, что ты воруешь не можешь не воровать: быть при деньгах, да руки не нагреть ! Просто я тебя еще не поймал… Вот тетки, которые лучше самого Макаренко – и уж, конечно, лучше его ученика! – знают педагогическую систему Макаренко и увесистой грудью защищают ее… от Семена. Вот педологи (типа психологов, но с подвывертом), которые делят детей на умных и умственно отсталых с помощью безграмотных тестов: «Воистину камень тяжел и песок есть бремя, но гнев дурака тяжелее всего на свете…» Нет, Черемушки – вовсе не тихое болото. Семену предстоит убеждаться в этом изо дня в день, терпя поражения и преодолевая преграды, и переделывать что-то в себе, пока, наконец, Черемушки не станут для него домом, как и для его воспитанников.

Вигдорова, Ф. А. Черниговка: [повесть; 12+] / Фрида Вигдорова; [предисл. О. Чайковской]. - Москва: Детская литература, 2019.- 413, [2] с. : фот. авт.

Пожалуй, это самая тяжелая, самая трагическая часть трилогии. Война. Детский дом из Черемушек эвакуируется на Урал. Эшелон еле тащится, больше стоит, чем едет -навстречу летят воинские поезда. Налеты немецкой авиации уже стали привычны: все знают, что делать в таких случаях: что брать, куда бежать, за кем приглядывать. По дороге к детскому дому прибиваются осиротевшие ребята из беженцев. Семен Карабанов на фронте и за все годы войны не прислал о себе никакой весточки и весь детдом на плечах его жены, Галины Константиновны Вот, наконец, он, пункт назначения – город Заозерск.. И вроде встретили: и дом отвели – здание педучилища, и баню протопили… А потом – как штора опустилась Ну, дети эвакуированные, так их, эвакуированных, уже больше, чем местных, девать некуда.. И ни топлива, ни продуктов...В доме полно выбитых стекол. А ведь зима! И не мягкая украинская, а уральская, когда деревья от мороза звенят и ломаются под тяжестью снега. Помощи ждать неоткуда. Перебиваясь гнилыми овощами, отапливая дом дровами, раздобытыми в обход закона («На дворе машина… С дровами…– Ура! – крикнул Лепко.– Молчи, дурень! Соблюдайте тишину! Сгрузить, распилить, убрать, чтоб шито-крыто, чтоб ни одна душа! Ну, живее!» А война ведь, за это и к стенке прислонить могут), дети привыкают к новым местам. Не то чтобы о детдоме забыли…. То привезут в детдом ребят из режимного детдома, то - эвакуированных из блокадного Ленинграда… А как со всем этим справляться? Голод толкает не только новеньких, «чужих», детей на воровство, но даже свои, такие знакомые ребята то чашки. то майки или простыни меняют на хлеб… А вот осудить ребят или вообще выселить детдом из города – это завсегда! Галина Константиновна обивает пороги, уговаривает, пытается грозить, "стучать кулаком", но ей это удается с трудом. «Самой, самой надо справляться, голубушка моя, самой привыкать. Разве вы у меня одна? Будьте посмелее, где надо – крикните, где надо – стукните по столу кулаком, разве ж можно так…» Каждый день наполнен отчаянием, слезами, руки опускаются от безнадежности. И тиф не минует детдом, и смерти… и похоронки с фронта.

Сама Галина Константиновна, больной воспитанник Егор, дочь Лена, маленький сын Тосик, его няня Дарья Симоновна, которую сноха выгнала из дома, живут в одной комнате в доме местного учителя. Выжить, продержаться помогают продовольственные ордера и денежные аттестаты молодых лейтенантов – бывших воспитанников... И не понимает военком, откуда взрослые сыновья у тридцатипятилетней женщины….Но и в войну случаются радостные моменты: вместе с ленинградскими детьми приезжает в Загорск Владимир Михайлович, знакомый еще по Березовой, Андрей Репин, комиссованный по ранению, начинает работать в школе, где учатся детдомовцы. Воспитанники работают в мастерских, летом - на подсочке: добывают живицу, сосновую смолу (оказывается – стратегическое сырье), дежурят в госпитале, устраивают на станции комнату матери и ребенка, где топится печка, можно сварить ребенку кашу, вещи просушить. Воспитанники Карабанова – «дети Карабанова и внуки Макаренко» - не умеют жить по-другому, в стороне от общей беды. Девиз «Не пищать!» - главное правило жизни.

Три превосходные книги, рассчитанные на читателя старшего возраста, не только увлекательны – хотя, казалось бы, никаких приключений там, сражений нет, они – именно жизненны: в них история страны, история народа. 15 тысяч воспитанников за годы педагогической деятельности было у Калабалиных, 15 тысяч возвращенных стране граждан.