Доцук, Д. Голос: [для старшего школьного возраста; 12+] / Дарья Доцук. - Москва: Самокат, 2017. - 189, [1]с. - (Встречное движение).

С 16-тилетней Сашей случилась Большая Беда: она стала жертвой теракта. В соседнем вагоне поезда метро взорвала себя террористка-смертница. Физически Саша почти не пострадала: ее прикрыл от летящих осколков стекла и кусков разорванного взрывом металла «мужчина в колючем пальто». «Стекло разлетелось, и в вагон хлынула ударная волна – жар, пыль, осколки и острый дым. Должно быть, мужчина погиб сразу. Казалось, от пальто остались только полы и рукава. Оголенная, обожженная чернотой спина покрылась какой-то жидкой вязкой гарью, похожей на кипящую нефть. Или это кровь так смешалась с пеплом? Резко запахло горелой шерстью и дымом, как от петард». Паника на станции, полицейский, кричащий в рацию («вся его речь состояла из ругательств»), раненые и мертвые пассажиры - некоторые так и «остались сидеть, откинувшись на спинку или слегка привалившись к соседу. Недвижимые, почерневшие, с широко открытыми глазами», неумолчный писк в ушах («С таким звуком по больничному монитору бежит прямая линия, когда у кого-то останавливается сердце»). Саша выбралась из метро и даже добралась до дома без посторонней помощи. Но дома ее накрыла волна пережитого страха. Чудовищное нервное напряжение не прошло без следа: у Саши начались панические атаки ("Учащенное сердцебиение, боль за грудиной, удушье, потемнение в глазах, предобморочное состояние, озноб, тошнота, рвота"). Она не могла заставить себя спуститься в метро, сесть в автобус – вообще находиться в толпе, почти перестала есть: от запаха еды ее тошнило. Если ей удавалось заснуть, то она проваливалась в черный сон, как в яму. Когда стало ясно, что с Сашиным здоровьем не все в порядке, родители стали таскать ее по врачам. Но врачи не находили у девушки никакой телесной болезни, и неудивительно: «Конечно, ведь ни УЗИ, ни микроскоп не покажет концентрацию страха в крови. Но я его чувствую. Его будто впрыскивают в меня, и он бежит по венам, отравляя все внутри». Саша оказалась в семье один на один со своей болезнью: для отца психическое заболевание сродни пороку, лени, например: просто не делаешь, как надо, потому что не хочешь. «Отец не верит в мою болезнь по той же причине, по которой не верит в Бога, – за отсутствием доказательств. Не может же он просто поверить кому-то на слово. Такая болезнь его никогда не устроит – она же ненастоящая». Даже мама, пожалуй, тоже не считает Сашино заболевание серьезным, Стоит дочери по-настоящему захотеть – и она поправится: «Голос у мамы ласковый, а в глазах – будто укоризна: «Смотри, как мы стараемся! Ну почему ты никак не выздоравливаешь?» Ужасающая бездна непонимания разделяет людей по определению близких. Выходом становится отъезд Саши в Калининград к бабушке: «Родителям нужно от меня отдохнуть, а то я уже стала их личным домашним дементором. Им нужна целеустремленная дочь – отличница, которую можно с гордостью показывать друзьям, а не беспомощное создание, которое даже из дома выйти не может». Старинный город, накрытый дождем, бабушка, которой нужна не супервнучка, а просто внучка, пирог с ревенем, новые друзья - члены книжного клуба «У камина», которые на момент знакомства с Сашей анализируют произведения, поднимающие тему смерти (очень «в кассу», именно для Саши, которой нужно преодолеть этот страх или хотя бы приспособиться к нему – автор даже приводит список обсуждаемых в клубе рассказов), непростая история семьи – Сашиных предков, да и история города вообще – все это понемногу возвращает Сашу к жизни. До выздоровления еще далеко, но девушка уже сделала первые шаги на этом пути… Книгу стоит прочитать не только потому, что она – одна из немногих – поднимает тему терроризма, но и потому, что ее главная тема - расстройства психики в подростковой литературе почти табуирована. К ней относятся как Сашин отец: «Отцу все равно, он железный: сам не плачет и от других не потерпит. Но иногда у железных людей рождаются самые обычные дети. А моему отцу не повезло вдвойне: у него дочь… Ему противно видеть мои опухшие глаза, он даже не пытается это скрыть. Я сама виновата. Окажись отец на моем месте, он бы выстоял и еще бы кого-нибудь спас. Мне следовало заставить себя быть сильной, выносливой, не бояться. Притвориться, что «ранимая и впечатлительная» – не про меня. Вот тогда бы он воспринимал меня как нормального человека». «Он смотрел с каким-то издевательским презрением – не то засмеется, не то плюнет. Так не смотрят на родных дочерей». А ведь диагноз «панические атаки» ставится все чаще и чаще. По статистике двум-трем людям из тысячи. И не только жертвам терактов, техногенных и прочих катастроф. Психика у людей, что ли, стала нежнее, податливее… Подсчитайте, сколько таких людей на планете. Им необходимо лечение. Если не говорить об этом открыто, не признать наличие проблемы, то несчастных людей – как больных, так и членов их семей – станет слишком много.

Романовская, Л. Удалить эту запись?: [для среднего и старшего школьного возраста; 12+] / Лариса Романовская. - Москва: Самокат, 2017. - 250, [1] с. – (Встречное движение).

В 2016 году повесть Ларисы Романовской заняла третье место на Всероссийском конкурсе на лучшее произведение для детей и юношества «Книгуру». Это значит, она понравилась читателям-подросткам. В 2017 году её издал московский «Самокат». И она имеет все шансы привлечь внимание значительного количества читателей. Повесть невелика по объему: 4 -5 часов неторопливого чтения. Текст – это типа блог 14-тилетней девочки Веры, принявшей участие во флэш-мобе «100 дней счастья». Каждый день надо фиксировать - описать - какое-либо счастье, случившееся с тобой. Со счастьем у Веры не так, чтобы очень: как большинству российских подростков, ей отравляет жизнь предстоящее (-ая?) ГИА, буквально на грани невроза – опять-таки как у большинства: «Все-таки это подло — учиться целый год в школе и не знать, ты в ней последний год учишься или у тебя потом еще два года впереди? Знать бы заранее, как будет в будущем? Как в конце фильма. А с другой стороны, это такой квест. «Вера и ГИА». «Вера и десятый класс». Еще у Веры есть личный враг: англичанка и «классручка» ВМ: «Это какая-то комедия ужасов. К концу фильма ВМ должна переехать в мой подъезд и жить у меня за стеной. А потом через стены просочиться ко мне в квартиру и сожрать мне мозг. Или выпить душу». Естественно, отношение к ВМ переносится на ни в чем не повинный английский, на неправильные глаголы, одним англичанам понятное «время прошедшее продолженное», даже на тексты «The Beatles» («когда у нас в стране по ним люди фанатели, мало кто мог нормально считать перевод, многие думали, что там что-то глубокомысленное, такая кастанеда головного мозга. А все очень просто»). Много места в тексте «блога» занимает Верина подруга Л, чьи рассказы про деспотичного и жестокого отца ГГ уже плохо переносит, жалеет подругу – и раздражается на нее( кстати, история действительно драматичная: это …существо, по недоразумению называющееся мужчиной, отцом и мужем, избивает жену и дочерей, отрезал Л ее чудесную косу , захотел – и отрезал). Вера и корит себя за не-вникание в проблему Л : «Иногда я думаю, что Л весь этот год как будто умирала по кусочкам. Каждый вечер ее как будто становилось меньше и меньше. А мы не замечали. Я не могу считать себя подругой Л. Потому что я была рядом и ничем ей не помогла. И потому что она мне не доверяла», и фиксирует обиды, нанесенные подругой – чисто девчачьи заморочки. После некоторых записей в блоге – о разонравившемся мальчике, в которого была влюблена в прошлом году, описаний ссор с мамой, о ненавистной ВМ, о соседке Болеславовне, о ГИА, появляется строчка: «Удалить эту запись?» «Да, удалить» - «нет». В блоге ведь так просто удалить запись, отредактировать текст, а из жизни не вычеркнуть ни одного прожитого дня, ни одного хорошего или плохого события, поступка, мысли. Ничто не проходит гладко, легко и просто по заранее написанному сценарию. И остается только жить дальше, искупая вину, примиряясь с неизбежным: смертью любимой собаки, тем, что мама не идеальна («… на самом деле, люди знают, что каждый должен решать за себя сам. Но с собственными детьми это часто не срабатывает. Потому что мозгами человек (мама или папа) понимает, что так делать нельзя, а сам все равно делает. Ему кажется, что так будет лучше. Материнский инстинкт, это как влюбленность, когда мозги отдельно»). И повторяется мантра – знак перемен, происходящих в жизни Веры: «Не знаешь, что делать, учи английский, чё уж там». Книгу стоит прочитать даже несмотря на то, что вместо якобы блога, выдуманного Романовской, можно почитать настоящий. Но у этого конкретного блога - два автора: 14-тилетняя девочка и взрослая тетенька. Уже нечто. Открытый дневник – для других – знамение времени. Заинтересованность читательской аудитории побуждает автора интернет-дневника вести его активно и регулярно. Обсуждение «френдами» поступков и событий как собственной жизни, так и жизни самого автора, способствует их рефлексивной переоценке. «Френды» и покритикуют, и посочувствуют. И хотя оценок «френдов» в повести нет, именно открытость, направленность интернет - дневника вовне, как мне кажется, двигала автором при написании повести: Романовской было важно создать привычную для подростков среду, чтобы развернуть сюжет: «Я точно знаю, что абсолютно любой подросток рано или поздно в том или ином формате, в бумажном или в электронном, но дневник ведет. Без дневника практически не бывает взросления. Формат может меняться, а суть остается. У нас могут измениться обстоятельства жизни, могут измениться исторические, социальные, экономические реалии, а вот какие-то подростковые вопросы все равно не меняются» (Л. Романовская, интервью от 13 апреля 2018 www.papmambook.ru).

Дашевская, Н. Я не тормоз: [для среднего и старшего школьного возраста: 12+] / Нина Дашевская. – Москва: Самокат, 2017. - 156, [1] с. – (Встречное движение).

В старом славном мультфильме про Масленицу герой объясняет богатею, почему тот не догонит воришку, хотя и едет верхом. Пока, мол, лошадь передвигает ноги «раз-два-три-четыре», воришка-то на своих двоих ох как быстро бежит: «раз-два, раз-два!» Герой повести Дашевской Игнат, похоже, вообще не умеет ходить, просто ходить пешком. Он мчится. На самокате или роликах. Только этот мальчик может сломать ногу, просто идя по улице. Говорят, у Игната СДВГ - синдром дефицита внимания и гиперактивность. Ну, кое-какие детали, безусловно, говорят в пользу этого… диагноза. («На месте сидеть детям трудно почти всегда. К тому же у всех темперамент разный; вот ты такой… Как ураган. Но это не болезнь. Есть такой термин – СДВГ, синдром дефицита внимания и гиперактивность. У тебя есть… э… ну, некоторые черты. Но ты же можешь четыре часа за книжкой сидеть, не шелохнёшься»). В детстве Игнат не мог сидеть в театральном кресле во время спектакля больше 10 минут: сползал на пол и под креслами пробирался к выходу, благо, билетерши, хорошо относившиеся к его маме- театральному художнику, терпели непоседу и разрешали бегать в фойе: «Просто я не мог столько сидеть. Я и сейчас не могу. Прямо невыносимо это для меня, такое сидение. У меня без движения ноги отваливаются и руки». Игнат и сейчас, в свои 13 лет, не понимает, зачем люди ходят в театр, платят деньги за то, чтобы сидеть и слушать. Он пропускает действия задачи – ему и так все понятно. «Они все какие-то слишком медленные, не догоняют меня. Рассказывают там чего-то… Я уже давно понял! А они объясняют, объясняют… так медленно! Они думают, что я тупой?!» Бегом в столовую и бегом оттуда – а все остальные еще только туда-а. Ест на бегу, пишет в желтый блокнот не- стихи – на бегу: «У человека голова, а в ней болтаются слова… У человека две ноги, они кричат ему: «Беги!» Гиперактивность налицо. А вот дефицит внимания…Заметить упавшего человека и не пронестись мимо, принести кофе плачущей девчонке, чтобы немножко утешить, подолгу заниматься младшим братом Лёвкой, великим сочинителем песенок в духе Винни-Пуха, внимательно всматриваться в одноклассников: друга Зайцева (а Игнат – Волков. Ха-ха!), близнецов Яшку и Мишку (кстати, отличная самостоятельная новелла внутри повествования, даже захотелось больших деталей. «Надо же, мне всегда казалось, что я не тормоз, что я всегда впереди всех, а все остальные не догоняют меня. А вот – братья Левины. Сильно впереди, не догонишь»), посещать любимую первую учительницу, любить и ценить свою семью: талантливую маму, вечно отсутствующего антрополога – папу… Наверняка СДВГ имеет в виду какое-то другое внимание. Вообще, все дети живут здесь и сейчас, завтра и потом – это для взрослых. И ярлыки «важно», «обязательно» - тоже для них. У Игната - своя реальность, время в ней движется в несколько раз быстрее («Мне кажется, если я поднапрягусь, то время станет отрицательной величиной. И я окажусь в точке В раньше, чем вылетел из А»), интересное случается чаще, а неинтересное со свистом оказывается позади и в стороне.

Отличная книга, светлая и легкая – не легкомысленная, нет!- именно легкая. «Добро пожаловать созерцателям, получающим удовольствие от раскрытия, полноты и достоверности образа, атмосферности, художественных зарисовок».