Габова, Е. В. Просто про любовь: [повести:16+] / Елена Габова ; [худож.: Кирилл Прокофьев]. - Москва: Аквилегия - М, 2013. - 220, [2] с.: ил. – (Современная проза).

В сборнике две повести: «И отец мой, и мама моя» и «Дуб Толик Сергеевич». Первая повесть – о семье. Она интересна и своей и простотой повествования, и характером героини, и открытым финалом. Хотя, многие читатели и обиделись на Елену Габову: точка, типа, всегда лучше многоточия. Если многоточие, то, как говорится, возможны варианты. В том числе и плохие. А хочется heppi end. А так вполне себе «Санта Барбара». Распадается семья: мама полюбила другого мужчину и уходит к нему, забрав восьмилетнего сына, а мужу оставив четырнадцатилетнюю дочь:

«Три дня мама собирала свои и Мишкины вещи. Паковала их в посылки, шла на почту и куда-то отправляла. Потом взяла чемодан, Мишку и улетучилась. Мишка что? Еще маленький, ему сказали, что он на время к морю поедет, он и радешенек. А со мной был разговор. Серьезный. Я не Мишка. Да мне эту муру рассказывать неохота. Она, мол, кого-то там полюбила, папу разлюбила, поэтому уезжает. Тут же договорились: на летних каникулах я приеду». Другой мужчина – дядя Женя: «Да, он современнее папы, что уж тут говорить, он художник, а папа обыкновенный инженер, что уж тут говорить». Надо думать, родителям развод дался непросто – рвать-то по-живому - но люди интеллигентные, приличия соблюдают. Договорились обмениваться детьми на каникулах. Мишка скучает по папе, Марина - по маме: «Мамы не должны детей отдавать. Никогда. Никому. Почему она меня отдала? Папа папой, конечно, но мне с мамой жить все же очень хочется. Когда меня на суде спросили, хочу ли я с отцом оставаться, я ответила «да», разве можно было ответить иначе? Но как же мне мамы моей не хватает». Предать, как мама, отца Марина не может – «как можно было ответить иначе?» Взрослый ответственный шаг. А что папа? «Он здорово кричит, когда злится. А злится он теперь по любому поводу, просто все время злой. Забуду свет выключить – кричит. Посуду вовремя не помою – тоже кричит. Я так за эту зиму устала, просто ужасно. Теперь ведь все на мне: и ужин, и посуда, и стирка. Папа тоже готовит, но редко. Говорит, привыкай, это женская доля, ты уже большая, всякое такое. Женская-то женская, но ведь у меня еще и школа, и бассейн, и подруги». И даже так: «А папа дома меня перестал замечать. Вечером спросит, как в школе и все. Ужинаем, потом он телевизор смотрит. Купил себе маленький телевизор, а японский с видеоплеером в мою комнату установил. Наверное, чтобы мы с ним поменьше общались. В субботу-воскресенье уезжает на машине на дачу». Когда приехавший к отцу Мишка сбежал из дома от новой папиной жены – нет, не вредины или злодейки, просто чужой тетки – папа, побегав - поискав сына, решил, что милиция лучше справится: снимет с поезда, и все. И успокоился. Мамин дядя Женя – человек творческий: живет с любимой женщиной в шалаше, буквально. Починить забор или крыльцо он не может – не умеет. И воду ведрами носить не умеет. Москвич. В Москве у него остались бывшая жена и дочка Муська (она, правда, тоже приезжает на лето к отцу – мама отпускает). Когда Мишка решает не возвращаться к маме-дяде Жене, туда едет Марина. И наблюдает …ну, скажем, убывающий интерес дядя Жени к жизни в шалаше, пусть и у любимого моря, которое он рисует, к малообразованным и совершенно неокультуренным людям, живущим по соседству - там даже малыши сквернословят – и к женщине, вроде любимой: «Я, Марин, тебе больше скажу, ты уже взрослая. Может, нам с твоей мамой не надо было ничего рушить. Понимаешь?» Я молчала. Я сидела ошеломленная. Что он говорит? А раньше о чем думал?» Воспользовавшись как предлогом болезнью Муськи, дядя Женя уезжает в Москву - и с концами. Не звонит, не пишет. А что? Выяснять отношения – только расстраиваться: «Эх, дядя Женя, дядя Женя! Что же ты? Трудно написать два слова? Нет, четыре. Два хороших: «Муся поправилась» и два плохих: «Остаюсь с семьей». Впрочем, плохие они только для мамы моей». В Москве у него вполне себе налаженная жизнь. Когда Маринина мама предложила перед его отъездом помочь со сборами, он сказал: «Не надо, у меня там все есть». Там. Все есть. На запасном аэродроме. «Меня это здорово покоробило…. Очень у него хорошо получается. И здесь есть все, и там. У мамы, например, т а м уже ничего нет». В результате Марина и Мишка оказываются с мамой в хлипком домике у моря, а покосившийся забор чинит приятель Марины, пацан из местных, Телега. Папа дома, на севере, с новой женой, дядя Женя в Москве со старой. И что там будет дальше? И будет ли? Что-то как-то вот так получается: « Раз он в море закинул невод, - пришел невод с одною тиной. Он в другой раз закинул невод, пришел невод с травою морскою…» Книгу, думаю, стоит прочитать в первую очередь взрослым. А подросткам – на перспективу: вырастут же они когда-нибудь. И вспомнят невод с травою морскою в – не дай Бог - похожей ситуации.

Вторая повесть из книги «Дуб Толик Сергеевич» требует отдельного разговора и о ней – в другой раз.

Мартиросова, М. А. Красные, желтые, синие: [повести: 16+] / М. А. Мартиросова ; худ. Татьяна Сугачкова]. - Москва: КомпасГид, 2016. - 159, [1] с.: ил.

В сборнике две повести: «Фотографии на память» и « Красные, желтые, синие». Обе посвящены одной теме: армяно-азербайджанскому конфликту по поводу Нагорного Карабаха, территории, де-юре принадлежавшей Азербайджану, но с преимущественно армянским населением. В 90-х годах прошлого века конфликт вылился в военное противостояние. «В Баку очень скоро привыкли к солдатам с автоматами, танкам на площади, комендатурам. Солдаты не спеша патрулировали улицы и, наверное, страшно удивлялись, зачем этому мирному южному городу нужен комендантский час». В этом некогда мирном южном городе жила девочка Марго Манукян, армянка, вместе с замечательными папой и мамой, которые называли ее жемчужинкой (так переводится имя Маргарита) и королевой Марго. По соседству жил лучший друг Гришка Рубинер, еврей, как выяснилось позже. Позже - это когда всем вдруг стало важно, кто по национальности тот человек, который живет в квартире напротив, ходит по тем же улицам, сидит за соседней партой: «Бледными типографскими буквами на нём (на листке Е. М.)) было напечатано: «Карабах – исконные азербайджанские земли!», «Не оставлять в Баку ни одного живого армянина!", "Как истинный азербайджанец, ты обязан…» А внизу неровным Джаваншировым почерком было написано: «Ованесян Лёва, Манукян Марго, Багдасарова Аня, Арутюнян Карен, Саркисов Рафик, Цатурян Ася. Ете армяне до сех пор учаться в тваём класи!» Слухи о событиях в Карабахе, Спитаке, Шуше доходили до Баку вместе с беженцами, но девочка Марго вслед за своим папой, журналистом – которого, кстати, вдруг перестали печатать – не верила, что все не просто плохо, а очень плохо: « Раиса Иосифовна, не верьте всяким сплетням. Какая резня?! Мы же в XX веке живём! Ещё Варфоломеевскую ночь припомните! – ответила я». Но… ХХ век, как оказалось, не сделал людей более цивилизованными. Папу Марго убили: «На его глазах старика-армянина избивали. Гарик за него вступился. А они его… насмерть». В квартиру Марго ворвались азербайджанские националисты, и мама велела девочке спрятаться под кровать, а сама умоляла бандитов уйти: «Пожалуйста, уходите! Мы уезжаем, послезавтра нас уже здесь не будет. Умоляю вас, уходите!» Вокруг маминых ног сомкнулось кольцо грязных ботинок. Мама очень тихо шептала: « Пожалуйста… Умоляю…». Папин друг дядя Вова Маму и Марго спас. Они улетели в Мурманск: «мы, слава Богу, все-таки уехали из Баку, вырвались живыми, и теперь у нас все-все будет хорошо. Просто отлично будет». Хорошо уже не было – мама умерла. Больное сердце не выдержало: «Они все-таки дотянулись до нее. Через тысячи километров, через несколько часовых поясов, через моря и горы, снега, пески. А я даже не знаю их лиц. Видела только ботинки. Грубые черные ботинки, заляпанные грязью» Девочка Марго осталась сиротой. И тогда заботу о ней взял на себя дядя Вова, еврей, удочерил ее и увез в Америку. Там девочка Марго стала известным фотографом Марго Манукян. Вот такая история. На память о ней сохранились фотографии: послевоенного Баку – детской дворовой футбольной команды: папа Гарик, армянин, дядя Вова, еврей, дядя Сейфали и дядя Алик – азербайджанцы, дядя Витя, русский. Тогда, конечно, не дяди – мальчишки. И никого не смущал этот интернационал. Наоборот, любое проявление национализма считалось фашизмом. И никак иначе. А еще сохранилась мурманская фотография: Марго с мамой у снежной бабы. И воспоминания о новых одноклассниках, которые спрашивали: «А Баку – это в Казахстане?» «А как это – беженцы?» Далеко от Мурманска был Азербайджан. «Я верю, что фотографии и вправду запечатлевают что-то навсегда. И хорошее и плохое. Запечатлевают и не дают забыть. Если человек помнит о чем-то хорошем, ему обязательно захочется это хорошее сделать снова. А если плохое не забыл, то, значит, никогда больше его не повторит». А девочка Марго Манукян вдруг оказалась …русской. Ее младенцем удочерили. Армяне. Вопрос вопросов: как получилось, что одни дети выросли в любви, а другие – в ненависти к непохожим на них и говорящим на других языках, молящимся другому богу людям? А каковы дети, растущие сегодня?

Первое издание "Фотографий на память" получило премию им. А. Гайдара и попало во множество списков: лонг-листы премий И. П. Белкина и BabуНОС, шорт-лист премии им. Л. Толстого "Ясная Поляна", а также список выдающихся детских книг мира "Белые вороны", составляемый Мюнхенской международной детской библиотекой.

Героиня второй повести «Красные, желтые, синие» Света Аванесова вдруг оказалась чужой в своем некогда дружном седьмом «Б»: после Карабаха (новый отсчет времени: до и после Карабаха. «Ка-ра-бах". Мне каждый раз казалось, что первые слоги этого слова, "Ка-ра", доносящиеся с площади Ленина, будто взрывали воздух, заставляя его испуганно вибрировать, а последний – "бах" – походил на удар») класс разделился на группы: в одной армяне, в другой азербайджанцы, в третьей - все остальные: русские, татары, евреи, грузины. А Свете куда? Папа – азербайджанец, мама – армянка (и фамилия мамина), имя русское. «Эр-мян-лар, рад ол-сун! – скандировала проходившая мимо нашего дома толпа. "Русские – в Рязань, татары – в Казань, без евреев и армян расцветай, Азербайджан!" – чёрной краской было написано на теперешней лицевой, бывшей изнаночной стороне транспарантов». Семья разделилась: мама и Света, спасаясь, уехали в Ереван - чтобы и там стать «не такими» (Ия! – притворно возмутился Гагик, оглядываясь на одноклассников. – Эти беженцы и раньше наглели?! Я думал, только шуртвац айер такие наглые! Мы им это, – Гагик обвёл широким небрежным жестом церковь, горы, озеро, – а они всё про свой вонючий Баку вспоминают. Соберутся на улице, у Армгипрозёма, и болтают про Азербежан, Каспийское море, про то, что и среди азеров люди встречаются). Папа и сестра остались в Баку и … надолго потерялись. Погиб двоюродный брат Светы – армянин, и тетка, сестра матери, возненавидела Свету, наполовину азербайджанку, а заодно и сестру. Не только по государствам, по народам, а прямо по семьям, по сердцам прошла черная разделительная полоса…

Книгу Марии Мартиросовой надо читать. Без всяких оговорок. Истина «небо ясно, под небом места хватит всем» должна стать второй натурой каждого человека. Иначе человечеству не выжить.

Кузнецова, Ю. Рецепт любви: [роман;12+] / Юлия Кузнецова. - Москва: Эксмо, 2012. - 192 с.: ил. - (Только для девчонок).
Кузнецова, Ю. Рецепт счастья: [повесть;12+] / Юлия Кузнецова. - Москва: Эксмо, 2013. - 192 с. - (Только для девчонок).
Кузнецова, Ю. Рецепт надежды: [повесть; 12+] / Юлия Кузнецова. - Москва: Эксмо, 2014. - 220, [2] с. – ( Рецепты первой любви. Романы для девочек).

Три повести про одну девочку Иру, которая очень любит готовить, особенно выпечку. Ну, нравится человеку искать в интернете у кулинарных блогеров новые рецепты, рыться в кулинарных журналах, смотреть «Едим дома» и разные соревнования поваров и кондитеров! Типа «девочка должна уметь готовить» (ну, или там шить, вышивать крестиком и что там еще должна девочка?) Всех все устраивает, пока готовка – это хобби). Ну, не то, чтобы всех: парень Иры Влад категорически против, чтобы от его девушки пахло блинами – вот потом после посещения тренажерного зала – это да! И ногти у его девушки должны быть наманикюренные и длинные! «А еще ей все время казалось, что Влад как будто бы и не думает о ней. Да, он держит ее за руку. Да, приобнимает за плечи. Целует на прощание. Но смотрит он при этом не на нее, а вокруг озирается. Словно проверяет – все ли видят, что она – его девушка?» Он сам сладкого не ест – другим не дает. И Ирина мама не в восторге от увлечения дочери: что это за профессия – повар! Повар, по ее мнению толстая тетка, от которой пахнет капустой (опять не тем пахнет, чем надо!) И Ира даже делает попытку отказаться и от увлечения, и от мечты – в угоду Владу и маме. Она не то, чтобы размазня, (мамино мнение), но все -таки не слишком решительная девушка. Ей все время кажется, что все вокруг ее лучше знают, что для нее лучше. Она, пожив немного по чужим правилам, подчинившись чужим предпочтениям, почувствовала себя несчастной. «Поверь мне», «доверься мне», – все, кроме Иры, знали, что ей, Ире, делать. Почему так все в жизни устроено? Она, что, вообще не имеет права выбора?» А тут еще на глаза ей попался листочек с забавным стишком, приглашающим на занятия кулинарной школы. И все решилось как-то само собой: ну не нравится Владу ее увлечение – пусть поищет девушку со схожими интересами. Ну, раздражает маму беспорядок на кухне – ликвидировать беспорядок! А заодно навести порядок и в учебе. В кулинарной школе Ира познакомилась с Игорем – он лучший в их группе и уже учится профессии повара. Он тоже не то, чтобы Иван – Царевич: некрасив, замкнут, резковат, эгоистичен. Но, он очень талантлив и разглядел в Ире тот же талант. Вместе с группой ребят, обучающихся профессии отельеров, Ира и Игорь едут в Турцию, в один из лучших отелей – поработать, поучиться у тамошних поваров. Ира очень рада поездке и тому, что рядом будет Игорь. Море, солнце, любовь! А вот дальше начинаются суровые будни: тяжелая работа, неадекватные «гости», незнание языка и реалий чужой страны, выливающееся в опасные недоразумения. И Игорю важнее стать тандырщиком (это такая специализация у турецких поваров), чем Ира, ее успехи или проблемы, ее чувства. А еще в отеле работает аниматором красивая девушка Оксана… Словом, события начинают раскручиваться со скоростью бешенной юлы и захватывают не только героев, но и читателей. («Захватывающая история, хотелось быстрее прочитать её» (vk_151727623), «Героиня молодец – она делает правильный выбор и меняет свою жизнь, она прекращает себя ломать, и ее жизнь меняется. Всем советую прочитать эту книгу, не пожалеете» (tanuschkaa).

Книжки стоит прочитать тем, кто ищет свой путь в жизни, выбирает профессию, кто хочет разобраться в том, что движет окружающими людьми, их поступками, кому еще важнее разобраться в себе. И да – а еще тем, кто любит готовить.